АЛДОНА
этого вина я не забуду до
смерти. Вряд ли мне
представится когда-нибудь
случай попробовать его
вновь, но если
представится… право, не
знаю, что и сказать…
Лошади несут нас к замку
Розенберг. Белые словно
снег волосы Алдоны
развеваются по ветру, но
скуластое лицо ее
неподвижно, лишь глаза
поблескивают, точно
оловянные шарики. Сейчас
она как никогда похожа на
деревянную статую святой
Бригитты из костела Трех
Царей, лишь губы,
неестественно яркие и
по-детски припухшие,
оживляют эту странную
маску, приникшую к конской
шее, так, что волосы ее
сплетаются с лошадиной
гривой. Мы мчимся в
беззвездную октябрьскую
ночь, пахнущую прелой
листвой придорожных
кленов –дальше, дальше от
хищного старика в
епископской мантии, от
орущей толпы с осиновыми
кольями и от стаи
нетопырей – Алдона не
выносит вида этих
маленьких чудовищ,
появляющихся в полнолунье
неведомо откуда…
…В
придорожной корчме все
давно уже уснули. В убогой
комнате наверху,
провонявшей свечным салом
и дешевым вином, Алдона
снимает черный плащ. Белые
волосы с тихим неживым
шорохом окутывают ее
мальчишески- стройное тело
и я перестаю быть самим
собой- она в моих объятьях!
Незряче повернувк очагу все
еще одеревенелое лицо,
Алдона еле слышно говорит
какие-то слова. Голос ее
робок, точно у испуганного
ребенка. Над очагом висит
грубо вырезанное
деревянное Распятье, но
Алдона уже не боится
креста –в епископских
подвалах он успела
привыкнуть к символу
Спасения. А раньше он
вызывал у нее дрожь, должно
быть, старик-алхимик,
который привез ее в Прагу,
продал душу Сатане, как я и
подозревал. Жаль, что
бедняги уже нет в живых и
теперь, наверное, никто не
скажет, кто такая Алдона
–демон, родственница
покойного магистра
Иоганна Мебиуса, или
результат произведенных
им алхимических
трансмутаций – лично я
склоняюсь к последнему-
недаром она так похожа на
статую святой Бригитты…
…Но
кто бы она не была, надеюсь,
через несколько месяцев,
когда все забудут о нас,
Алдона сделается моей
женой. Замок Розенберг в
Чернолесье редко посещают
гости а старые слуги скоро
привыкнут к ее
неподвижному лицу. И, может
быть, она наконец научится
улыбаться?
…А
каждое полнолунье все совы
и нетопыри Чернолесья
будут кружить над замком
Розенберг и заглядывать в
окна, но я прочитаю молитву
св. Антония Падуанского и
нечисть рассеется, подняв
вихри мертвых листьев –
так уже было не раз; они
кружили за окнами, не
решаясь проникнуть в свет
домашнего очага и Алдона
доверчиво прижималась к
моему плечу, шепча детским
голосом неразборчивые
слова молитвы… Слышало ли
Небо молитвы этого
безгрешного существа?
…Голоса
на лестнице. Стучат сапоги
и лязгают оружием у нашей
двери. Грубый голос :
“Розенберг, открывай,
чертов еретик! Мы знаем,
что ты там со своей
ведьмой!”
Произнеся
про себя краткую молитву и
вслух- заклинание Иоганна
Мебиуса, я окутываю Алдону
черным плащом. Нагота ее
вспыхивает белой зарницей
и вот она уже невидима.
Дверь разлетается в щепки
и ощерившееся мужичье
застывает на пороге.. И
когда я, не помня себя,
выхватываю из ножен
тяжелую шпагу, невидимые
холодные губы касаются
моей щеки и детский голос
шепчет “Прощай!”
….И
своды подвала шейха
Мустафы вновь смыкаются
над моей головой.
Несколько капель в бокале
и странный терпкий запах. Я
буду помнить его до конца
жизни… Больше ничего не
осталось от странного
существа, носившего
холодное и сияющее имя
Алдона.
